...Ну, вот мы и подобрались к «Хозрасчётово». У самого входа нас ожидает монументальная пропаганда: рабочий и… колхозник держат, подобно атлантам, земной шар, на котором написано: «кто не работает, тот не ест».
Следует заметить, однако, что под данным девизом едва ли не подпишется какой-либо буржуй, ведь именно голод гонит пролетариат на биржу труда, как сам честно признает Липсиц.
Всё что главным героям нужно в городе, так это канистра бензина. Но они же в царстве дефицита! Люди стоят в очередях за молоком, какой уж там бензин! Хотя у Липсица очереди не из голодных, замученных бюрократами граждан, а из грузовиков. Эти грузовики символизируют экономическую жизнь страны, которая течет еле-еле. Почему так? Потому что мешают бюрократы.
А кому же они мешают? А вот кому:
«- А откуда же тогда появились проломы в этой стене? Или она обрушилась просто от времени? - спросил Томас, озабоченно вслушиваясь в натужный стук мотора нашего автоветерана.
- Нет, время тут ни при чем. Эти проломы - следы отчаянных попыток самых отважных из деловых людей [так автор политкорректно называет капиталистов - Р. О.] этого района взять Центры Бюрократического Управления штурмом и добиться руководства экономикой на основе экономических интересов людей, на основе хозрасчета, а не с помощью команд».12
Вот оно в чем дело: бюрократы мешают капиталистам «прихватизировать» общественную собственность и наживаться. И весьма симпатично то, что наш либерал видит господство хозрасчета важнейшим условием для превращения общественной собственности в частную. Он объясняет, что общественная собственность неэффективна, в качестве аргумента пошли стишки:
Если всё народное,
Значит всё ничье,
Что домой утащено -
Только то твое!
Здесь автор впадает уже в откровенную обывательщину. Во-первых, данное утверждение ничего не доказывает, во-вторых, оно элементарно не логично: антонимом «ничье» является «чье-то»; если на вопрос: «чья собственность?» мы получаем ответ: народная, то она уже не может быть ничейной, иначе нам придется признать, что народ - это никто.
Этим софизмом Липсиц пытается оправдать банальное ВОРОВСТВО, но не только его, а еще и право капиталистов эксплуатировать пролетариат. «Логика» проста: общественная собственность - это ничья собственность, а раз так, то у нее должен появиться хозяин, для того и нужен хозяйственный расчет. Но, как объясняется в книге юным читателям, злые КАСовцы не хотят, чтобы это произошло, потому что, если не будет общественной собственности то они, чиновники, будут ненужными и их власть падет, поэтому они на словах клянутся в верности хозрасчету, а сами борются с ними.
Это уже просто анекдот! Это кто у нас боролся с хозрасчетом-то? Никитка Хрущев с Косыгиным или Андропов с Горбачевым?!
В реальной жизни, сразу после смерти товарища Сталина хозрасчет стал безжалостно насаждаться.
Если при Сталине главным ориентиром экономики было снижение себестоимости путем роста производительности труда, а хозрасчет происходил по натуральным показателям, то уже при Косыгине главным ориентиром был хозрасчет и хозрасчет по денежным показателям, иными словами, главным ориентиром была прибыль.
Но если для социалистического предприятия целью является не удовлетворение потребностей населения, а гонка за прибылью, то чем такое предприятие отличается от буржуазного? Ведь в чем измеряется капиталистическое богатство? В количестве денег: чем больше капиталист скопил денег - тем лучше. Коммунистическое же богатство измеряется в количестве скопленных продуктов: когда есть большой запас продуктов труда, тогда меньше диспропорций в экономике. Как объяснял товарищ Сталин, что:
«…Третья задача планирования - это не допускать диспропорций. Но так как хозяйство громадное, то прорывы всё-таки могут иметь место. Поэтому нужно иметь большие резервы…».13
До этого Сталин подчеркивал:
«Если бы мы развивали отрасли в зависимости от их прибыльности, мы бы имели развитое мукомолье, производство игрушек (они дорого стоят и прибыли много дают), текстиль, но не имели бы тяжелой промышленности».
А пойти по этому пути, говорил Сталин, значит «закрыть» социализм. Вот социализм и «закрыли». Советская экономика, пущенная на хозрасчетный самотек, закономерно зашла в тупик и возник вопрос: или дальнейшее углубление хозрасчета и, следовательно, реставрация капитализма или отказ от денежного хозрасчета. Вожаки КПСС выбрали первое.
И это, в общем-то, не удивительно, ведь в СССР были уже посеяны Хрущевым зерна «потребительского общества»: целью было объявлено не удовлетворение объективных потребностей людей, а банальное обжорство, стремление пережрать самую зажравшуюся державу - США. Для таких же целей годен лишь капитализм и не простой, а империалистический.
Беда Липсица в том, что он ничего не смыслит ни в плановой экономике, ни в рыночной. От его либеральных рассуждений веет нафталином, столетней давности. Он убежден, что вмешательство государства и чиновников в экономику бесполезно и даже вредно, игнорирует очевидное господство монополий в экономической жизни.
Между тем, именно государство, как аппарат боле или менее компетентных людей, спасает капиталистов в моменты острейших кризисов, раздавая экономическим структурам деньги, так что уже и буржуазные экономисты вынуждены признать, что бизнес не может справляться самостоятельно.
Эти же экономисты говорят, что стирается разница между частным и государственным капиталом: частный капитал вкладывает в государство, а государство в частный капитал; происходит всё более тесное взаимодействие государства и монополий.
Капитализм давно вырос из либеральных догм, как из детских штанишек, монополиям тяжело нормально функционировать при анархии производства, они начинают испытывать потребность в плане, том самом плане, который ниспровергает наш глупый экономист. Капитализм дошел до собственного отрицания, то есть до социализма. И тут, как говорил Ленин:
«Социализм - это государственно-капиталистическая монополия, обращенная на пользу всего народа и постольку переставшая быть капиталистической монополией».14
Но сам он никогда, ни при каких кризисах не перерастет в социализм, для этого необходима социалистическая революция.
Справедливости ради надо сказать, что Липсиц, в отличие от большинства либералов, прямолинеен со своими читателями. Он не идеализирует рыночную экономику, он указывает на множество ее недостатков и пороков, которые невозможно исправить, как-то: кризисы, безработица, вред экологии, милитаризм; что рыночное бытие влечет за собой уродование психики, как например: эгоизм, жажда наживы.
Автор книги всё это констатирует, но через пару абзацев заявляет, что это нормально и естественно, взять то же воровство общественной собственности, которую он фарисейски осуждает и тут же заявляет, что это естественно, что такова природа человека. Фактически, Липсиц нашел выход: он занял позицию, соответствующую слегка измененному афоризму Черчилля, что, мол, рыночная экономика - это самая дрянная форма, но, пока, ничего лучшего не придумали.
Я нахожу такую позицию особенно мерзкой. Ладно, когда у человека либерализм головного мозга, и он не замечает, не желает замечать, гнусностей капитала, такой человек подобен психически больному. Но этот видит и прекрасно понимает всю людоедскую сущность капитализма, но… выступает за увековечивание права одних людей поедать других.
Чему должны учить детей сказки? Добру, созиданию, любви, героизму. А чему учат детей сказки, подобные сказке Липсица? Эгоизму, обжорству, жажде наживы, воровству… Что может вырасти из детей, воспитанных на подобных сказках? Спекулянты, воры, жулики, бандиты - одним словом, деловые люди. И надо подчеркнуть, что существенной разницы между либеральными сказками для детей и взрослых нет. Меняется лишь форма изложения, а содержание остается таким же.
Самое смешное, а вернее - самое грустное то, что Липсиц пишет:
«Людей уверили в том, что без ежедневного внимания КАС «Хозрасчётово» постигли бы самые страшные из экономических бедствий - безработица, голод и отсутствие уверенности в завтрашнем дне…».15
А ведь с крушением «КАС» всё так и случилось! Правда, «КАС» в лице Горбачева и К° сама себя вполне сознательно ликвидировала, чтобы ее вожаки смогли сами стать деловыми людьми.
Ну, а последний гроздь в гроб липсицких сказок о царстве бюрократов вбивает тот факт, что по данным за 1980-й год во всем СССР насчитывалось 700 000 чиновников, а в РФ к 2011 году уже насчитывалось 1 900 000 чиновников. Как говорится, за что боролись…
Вот и сказочке конец, кто всё понял - молодец!
Роман ОГИЕНКО