Алексей Нарышкин: Простые работяги в регионах, шахтеры – их волнует, как бы сегодня выйти из забоя не пострадав, не надышавшись гадости, как бы прожить до зарплаты.
Глеб Павловский, политолог: Знаете, я слышал эти разговоры еще в 60-70-е годы, что есть туповатый народ, которому достаточно того, что у него есть, не потерять ту зарплату, которая есть, а при случае еще и приворовать чего-то.
Потом все это опрокидывалось в водоворот. И опять опрокинется. Потому что невозможно неуправляемое государство такого размера, где главной проблемой является только бессмысленные, причем, их даже политическими не назовешь – репрессии разных аппаратных уровней по отношению к случайным людям.
Что мы будем обсуждать – или новые виды пыток мы будем обсуждать? Это тоже, между прочим, неплохо бы обсудить. Потому что, извините, это не шахтеры в забое терпят появление все новых видов пыток, рассматривая это как неуправляемый процесс. А знаете, советское общество так не относилось к таким вещам.
А.Нарышкин: Опять же, если спросить просто рабочего…
Г.Павловский: Не надо спрашивать простого рабочего, спрашивайте непростого. Рабочий не прост, что вы из него идиота делаете, он совсем не прост.
А.Нарышкин: Просто вы говорите о том, что самая главная проблема, одна из главных проблем в России — это пытки. А мне кажется, что для большинства людей это пенсия.
Г.Павловский: Я не знаю, что такое «главная проблема», простите. Я не понимаю, что такое «главная проблема». Есть проблемы, которые задевают человечность человека, а есть — которые не задевают. Говоря, что людям безразлична степень садизма и насилия в стране — это значит говорить, что мы все фашисты.
А это, простите, не так — мы не все фашисты.А.Нарышкин: Пытают, слава богу, в ФСБ и полиции не всех.
Г.Павловский: Вот хороший тезис оптимизма: «пытают в полиции еще не всех». Это просто можно написать на кумаче и повесить растяжку поперек Ильинки. И мы будем аплодировать и радоваться этому.
Понимаете, эти софизмы — это то, в чем мы запутались окончательно. Основной софизм, что мы в таком чудовищно-свирепом режиме, где ничего невозможно сделать, поэтому надо ждать, когда он изменится.
Знаете, когда я был хиппи и соответственно, проводил много времени на вокзалах, я различал два типажа – это, как я тогда говорил – бомж и хичхайкер. Бомж в зале ожидания ищет, куда ему забиться, чтобы не попасться на глаза милиции, и соответственно, не получить всех связанных с этим удовольствий — забился, развернул свою газетку и что-то там делает – может быть даже читает – может быть, интеллигентный бомж, бомжи бывали интеллигентными.
Хичхайкер занят совсем другим – он ищет хоть какую-то ближайшую электричку в том направлении, куда в целом ему нужно – ну, чуть левее, чуть правее — плевать, в конце концов – уйти с одного места, перейти на другое – то есть передвигаться. Для него поэтому зал ожидания не является местом, где все предопределено, а наоборот – местом, которое очень удобно. В котором масса возможностей и надо их использовать, чтобы его покинуть.
Вот я принадлежу к партии хичхайкеров. И я считаю, что повестка 2019 года это уже не повестка Кремля, а повестка общества. Вы скажете «не всех»? Конечно, не всех. Некоторые занимаются общественными делами — но никогда ни в одной стране все граждане не занимаются общественными делами. Но те, кто занимаются, они несут главную ответственность. И даже если они шахтеры в забое. Между прочим, шахтеры в забое в конце 80-х годов кое-что сделали.
https://echo.msk.ru/blog/partofair/2366515-echo/?utm_referre...