«Эпоха крупных воспроизводственных систем, которые охватывали практически весь мир с той или с другой стороны завершается, и на смену приходит новый мирохозяйственный уклад, который мы, воспользовавшись терминологией Питирима Сорокина, назвали интегральным, который сочетает в себе и рыночную экономику, и социалистические ценности, и частное предпринимательство, и стратегическое планирование».
В первой части мы даем рассказ автора о той части его последней книги - бестселлера "Рывок в будущее», где он поясняет основные моменты своей теории мирохозяйственных укладов.
ТЕХНОЛОГИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ ЗАВЕРШАЕТСЯ, НО НЕ В РОССИИ
Начнём с фундаментальных вопросов экономической теории. В книге представлены результаты наших разработок, которые велись ещё в Центральном экономико-математическом институте в отделе академика Дмитрия Львова, связанные с длинными волнами Кондратьева и со сменой технологических укладов. Этот взгляд позволяет структурировать довольно сложную картину научно-технического прогресса, который является главным фактором экономического роста, и выделить периоды, где мы можем рассчитывать на более или менее устойчивое развитие на базе расширяющихся технологических совокупностей сопряжённых производств и периодов технологических революций, которые характеризуются резкими структурными сдвигами. Собственно говоря, именно такой период мы сегодня переживаем. Он завершается. Для этого периода характерна не просто ломка технологической структуры и экономическая депрессия, он имеет свою логику, проходит через фазы ценовой революции, резкого повышения и потом падения цен на энергоносители, сопровождается финансовыми пузырями, поскольку капитал утекает из устаревших производств и на какое-то время зависает в финансовом секторе. В общем, картина, которую мы наблюдаем в последние 10–15 лет – это типичное проявление смены технологических укладов, которое проявляется в турбулентном режиме функционирования экономики и резкими сдвигами и в международном разделении труда, и в перечне лидирующих отраслей, производств, компаний, стран. Это время, когда появляются новые лидеры, а старые технологические лидеры испытывают большие проблемы с перенакоплением капитала в устаревших производствах. Этот период мы сегодня завершаем.
Нам уже понятна структура нового технологического уклада. Это нано-био-инженерная, информационно-коммуникационная технология, сюда нужно добавить ещё аддитивную технологию, цифровую революцию. Этот комплекс производств растёт сегодня устойчиво с темпом в среднем порядка 30–35 % в год и является локомотивом нового экономического подъёма. По мере того, как технологическая революция, связанная с диффузией этих технологий, распространяется вширь и вглубь по экономической системе, экономики передовых стран переходят на новую волну роста.
МИРОХОЗЯЙСТВЕННЫЕ УКЛАДЫ
Новизна фундаментальной части этой книги связана с изложением концепции смены мирохозяйственных укладов. Если технологические уклады функционируют как единое целое вследствие сопряжённости производственно-технологических процессов, то мирохозяйственные уклады функционируют вследствие сопряжённости институтов. И здесь, конечно, на память приходит известная марксистская аналогия о диалектике взаимодействия производительных сил и производственных отношений. В этой картине она проявляется по-новому.
Действительно, мы видим, что инерция институциональных систем очень высока, потому что это отношения между людьми прежде всего, которые пытаются сохранить – я имею в виду прежде всего властвующую элиту – своё доминирующее положение в экономике и в обществе. Это инерция человеческих отношений, которая оформляется соответствующими институтами, а в последующем воспроизводство социально-экономических систем, оказывается гораздо сильнее, чем инерционность технологических систем.
И действительно, мы наблюдаем большие циклы накопления капитала в терминологии, за которыми мы видим соответствующие системы институтов и производственных отношений, которые плавно не меняются, потому что властвующие элиты, особенно доминирующих стран, стремятся сохранить своё доминирующее положение как можно дольше. И доводят дело до того, что на периферии мировой экономической системы возникают новые лидеры, возникает новая система управления, новые производственные отношения и институты, демонстрирующие гораздо большую эффективность, чем то, что сложилось в ядре мировой экономической системы.
До сих пор переход с одного мирохозяйственного уклада на другой проходил через мировые войны и революции, в ходе которых властвующие элиты доминирующих стран пытались удержать своё господство в мире за счёт применения политических, военных технологий. И такой переход мы наблюдаем сейчас, когда властвующая элита США пытается удержать свою гегемонию в мире, который уже перестал быть по сути однополярным, – появился новый лидер на периферии. Это не только Китай. Элементы этого нового мирохозяйственного уклада мы наблюдали и в Японии, и в Корее, и в Советском Союзе, который стал прародителем предыдущей системы управления в Китае. И эта группа стран, которые, по нашей старой терминологии, осуществляют конвергенцию рыночной экономики и социалистической идеологии, рыночной самоорганизации и стратегического планирования, сочетают частное предпринимательство с государственным регулированием экономики таким образом, что частная предпринимательская деятельность, направленная на рост благосостояния общества, поощряется, а та, которая вносит хаос, наоборот, ограничивается. То есть, это управляемая рыночная экономика, которая принципиально отличается от той модели предыдущего мирохозяйственного уклада, который остался сегодня в форме американоцентричных в основном, транснациональных корпораций.
Замечу, что предыдущий мирохозяйственный уклад мы назвали имперским, имея в виду, что в предыдущую эпоху господствовали крупные производственно-экономические и политические структуры. И мир, собственно говоря, видел две ипостаси этого мирохозяйственного уклада – советскую и западную модели. Сегодня осталась одна, которая проявляет себя в экономических доктринах – таких, как доктрина вашингтонского консенсуса или либеральной глобализации – ориентированных на обслуживание интересов транснациональных корпораций, связанных с центрами эмиссии мировых валют.
КОНЕЦ ЭПОХИ
Эпоха крупных воспроизводственных систем, которые охватывали практически весь мир с той или с другой стороны завершается, и на смену приходит новый мирохозяйственный уклад, который мы, воспользовавшись терминологией Питирима Сорокина, назвали интегральным, который сочетает в себе и рыночную экономику, и социалистические ценности, и частное предпринимательство, и стратегическое планирование, в котором государство выполняет роль интегратора разных социально-экономических сил, социальных групп вокруг решения общей задачи повышения общественного благосостояния.
И вы видите, что само целеполагание в системах предыдущего мирохозяйственного уклада и нового принципиально отличается. Это касается и задач макроэкономической политики. Допустим, если брать многократно в этом зале обсуждавшуюся денежно-кредитную политику, то уходящая эпоха характеризуется денежным фетишизмом, считается, что деньги – это главное, ради денег, ради прибыли можно делать всё, что не запрещено законом, созданием условий для максимизации прибыли всеми желающими (а на самом деле теми, кто привязан к эмиссии мировых денег, поскольку эта либеральная глобализация отражает, по сути, интересы крупных транснациональных корпораций, которые имеют возможность безграничного финансирования за счёт эмиссии мировых валют). Это кардинально отличается от того, что мы видим в китайской модели, в японской, в индийской, в корейской и в других моделях, с которыми мы связываем формирование нового мирохозяйственного уклада. Там не любой способ зарабатывания прибыли считается правильным – только тот, который обеспечивает благосостояние общества, научно-технический прогресс, развитие производства и так далее, не всякого рода свободы разрешаются.
В этой новой модели происходит реинкарнация государства. Мы берём любую из национальных моделей – во-первых, они разнообразны, в отличие от предыдущего мирохозяйственного уклада, который навязывал всем унифицированные модели, будь то советская плановая система, где государство за всех планирует и организовывает, либо либеральная американская доктрина глобализации, когда всех заставляли делать одно и то же, то есть эти модели претендовали на некоторые универсальные инструменты организации экономики. А здесь мы видим реинкарнацию национального суверенитета, мы видим восстановление роли государства, большое разнообразие, связанное с признанием значения факторов культуры, факторов национальных особенностей, и на примере китайского экономического чуда мы наблюдаем удивительные результаты сплава рыночной экономики, социалистической идеологии и конструктивного патриотизма. В том или ином виде все эти три составляющих присутствуют во всех моделях, где формируется новый мирохозяйственный уклад.
НОВАЯ ДЕНЕЖНАЯ ПОЛИТИКА
Я начал с макроэкономики. Важнейшим изобретением предыдущего мирохозяйственного уклада стали фиатные деньги. Деньги, которые государство само создаёт из ничего. Они позволяют авансировать экономический рост, кредитовать инвестиции и обеспечивать безграничную поддержку развития своих предприятий. Денежный фетишизм, характерный для модели либеральной глобализации, в новом мирохозяйственном укладе подвергается существенному опровержению, потому что деньги в новом мирохозяйственном укладе рассматриваются как инструмент поддержки роста. Я не буду сейчас перечислять все элементы макроэкономической политики, но налогово-бюджетная политика в новом мирохозяйственном укладе ориентирована на стимулирование инновационной активности и на поддержку реального сектора. В ценообразовании государство возвращается к роли регулятора цен на базисные инфраструктурные сырьевые товары, промышленная политика получает в рамках нового мирохозяйственного уклада вполне осмысленные очертания стратегического индикативного планирования частно-государственного партнёрства вокруг достижения задач подъёма экономики. Институты развития, вся банковская система становится институтом развития в новом мирохозяйственном укладе, финансовые пузыри не поощряются, и денежная эмиссия ограничена в основном каналами воспроизводства реального сектора экономики. Деньги, которые создаются государством, загоняются в воспроизводственные контуры, которые стимулируют экономическое развитие. В то время как в предыдущем мирохозяйственном укладе, если мы берём западную модель, деньги эмитировались и продолжают эмитироваться в основном под долги, здесь деньги и банковская система становятся элементами развития. Вся денежно-кредитная политика, начиная от Центрального банка и заканчивая коммерческими банками, ориентируется на достижение целей прежде всего роста инвестиций, кредитования инвестиций и модернизации и развития экономики.
В трудовых отношениях в новом укладе восстанавливаются социалистические ценности, связанные с признанием человека главной производительной силой, создаются условия для раскрытия творческого потенциала личности не на словах, а в реальных экономических отношениях. На Западе сегодня предыдущий мирохозяйственный уклад характеризуется демонтажем всей системы социальных гарантий.
Государственное управление, как я уже сказал, восстанавливает своё значение. В качестве главного элемента мы видим формирование государственного развития. Замечу, что и идеология меняется. Восстанавливается примат общественных интересов над личными, выходят на первый план такие понятия, как социальная справедливость, экологические ценности. То есть это интегральное государство, которое стремится обеспечить социальный мир, порядок и сориентировать всю систему управления на рост общественного благополучия.
ЛИДЕРЫ В ТЕМПАХ РОСТА
И результаты не заставляют себя ждать. В течение последних 30 лет страны, которые идут по пути формирования нового мирохозяйственного уклада, лидируют и в темпах экономического роста, который в три раза выше, чем в среднем по миру. Этот рост носит устойчивый характер в течение уже практически трёх десятилетий, и все прогнозы говорят о том, что они формируют новый центр мировой экономической системы, где в рамках того, что мы хотели бы видеть как большое евразийское партнёрство, будет концентрироваться основная часть формирования глобального валового продукта. Это ядро, которое включает с точки зрелости институтов нового мирохозяйственного уклада Китай, Индию, Индокитай, Корею и Японию, уже превосходит ядро американского цикла накопления. Япония здесь работает как некий инвестиционный или финансовый мост между старым и новым мирохозяйственными укладами. К 2030-му году сформируется уже совершенно устойчивая структура доминирования нового ядра в мировой экономике, ядра азиатского цикла накопления капитала. У нас есть шансы примкнуть к этому ядру и в то же время есть риски оказаться разорванными между старым американо-европейским центром и новым центром мировой экономики.
НОВЫЕ МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
Замечу, что новый мирохозяйственный уклад характеризуется и новыми международными отношениями. Восстанавливается международное право, восстанавливается признание национальных суверенитетов, ограничиваются возможности валютного фонда диктовать свои отношения, что мы уже видим: МВФ, как вы знаете, признал юань резервной валютой, хотя он не является конвертируемым, восстанавливается право государства на разнообразные модели экономического развития и так далее.
И в центре формирования мировых экономических отношений становится поиск общих интересов. Предметом, вокруг которого строятся международное сотрудничество, становится поиск синергетических эффектов, совместные инвестиции, которые должны дать взаимную выгоду всем участникам.
Это кардинально отличается от той доктрины либеральной глобализации, где всех стран заставляют раздеться по тем принципам, которые диктует валютный фонд и ВТО, и автоматически считается, что чем быстрее они это сделают, тем больших успехов они добьются. На самом деле, как мы видим, всё далеко не так. И на фоне этой либеральной глобализации страны, которые присвоили себе без всякого на то международного права возможность эмитировать мировую валюту, сегодня во всю используют печатный станок для того, чтобы преодолеть тот структурный кризис, в котором мы находимся.
